Писатель, время, легенда

В начале 80-х в минской "Кнiгарнi пiсьменнiка" существовала книга отзывов. В основном на ее страницах покупатель требовал Дюма-отца и зарубежную фантастику. Но имелись и исключения. Регулярно там появлялось следующее: "Издайте Владимира Короткевича!", "Почему нет книг Владимира Короткевича?" Требования эти были написаны и на русском, и на белорусском языках, авторами их были люди разных возрастов и профессий (в том числе и я, тогдашняя студентка).

 

Объединяло этих людей одно - любовь к творчеству Владимира Короткевича, к той Беларуси, образ которой он создал. Я помню, как размели за одно утро роман "Черный замок Ольшанский", а опоздавшие выясняли отношения с продавцами...

 

И это в то время, когда большинство белорусских книг давали "в нагрузку" к той же дефицитной фантастике... Теперь фантастика и Александр Дюма-отец (равно как и Дюма-сын) - в переизбытке. Стоят на полках и книги Владимира Короткевича...

 

Сыграли свою историческую роль и пылятся в тишине? Ждут нового преданного читателя? Или их время уже ушло, или они вообще не зависят от времени, как истинные шедевры? Я знаю мало писателей, которых бы так любили и которым бы так верили, как Владимиру Короткевичу. О нем слагают легенды, о нем рассказывают анекдоты. И материала хватает. Одни свидетели представляют его рыцарем без страха и упрека, другие говорят о слабохарактерности и любви к выпивке. Нужно ли говорить, что истина всегда где-то посередине?

 

Вспомнить хотя бы, как в 1957 году Короткевич, молодой учитель оршанской школы, написал рецензию на роман В.Дудинцева "Не хлебом единым", в которой заступался за роман, объявленный идеологически вредным. Рецензия не была напечатана, но копии ее попали "куда надо". И вскоре Короткевич на себе узнал, что такое - быть мишенью "бдительной критики".

 

В оршанской газете "Ленiнскi прызыу" появляется разгромная рецензия на его стихи "Не у нагу з жыццем", печатаются письма читателей типа "Прачытаушы вершы У.Караткевiча, лiчу, што аутар адарваны ад сучаснасцi". Среди грехов поэта упоминается и рецензия на крамольное произведение Дудинцева.

 

Потомок повстанцев, отдавших жизнь за свободу своего народа, Короткевич сохранил их идеалы. И целое поколение молодых литераторов пришло в белорусскую литературу благодаря его книгам, учившим благородству и мужеству, любви к Беларуси и ее культуре. Сегодня это поколение - к которому принадлежу и я - уже так называемое среднее.

 

Короткевич умер в 53 года - самый плодотворный возраст для прозаика. Как сегодня оценивают значение его личности и его творчества друзья и ровесники? Остался ли он кумиром для тех, кто воспитывался на его книгах? Что значит он для сегодняшних молодых и значит ли что-нибудь вообще? И нужно ли ждать какой-то даты, официального повода, чтобы поговорить об этом?

 

Мы пригласили в наш дискуссионный клуб уважаемых гостей. Ответы на предложенные вопросы оказались разными, иногда противоположными по смыслу. Выскажется и сам герой разговора - цитатами из своих произведений.

 

 

Владимир Гниломедов, писатель, директор Института литературы :

- Ни одно из предложенных обозначений применить не могу. Мне кажется, Владимир Короткевич - это наш белорусский Вальтер Скотт. А Вальтера Скотта не назовешь ни культовым, ни выдающимся. Просто, как и Вальтер Скотт, Короткевич был романтиком и заставил нас гордиться своей историей.

 

Валерий Рубинчик, кинорежиссер, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, лауреат премии Ленинского комсомола Белоруссии :

- Смысл творчества Владимира Короткевича, его сверхзадача, его творческий маршрут, который, к несчастью, очень рано оборвался, таковы, что я причислил бы его к культовым деятелям искусства. Короткевич был властителем дум на определенном этапе. Люди, живущие в Беларуси, обращались к его творчеству не просто для того, чтобы прочитать книгу, а с целью найти ответы на жизненные, философские проблемы.

 

Адам Мальдис, писатель, литературовед :

- Короткевич своим творчеством подготовил то поколение, которое восприняло независимость Беларуси как нечто естественное, исторически обусловленное и предопределенное. В произведениях Короткевича есть то, что должно лежать и в основе нынешней идеологии. У белорусов есть своя, Богом данная, земля. Она прекрасная ("прыукрасная"), другой у них нет и не будет. Поэтому ее надо беречь, лелеять. А если живешь на этой земле, должен быть ее хозяином. Ты не имеешь права трудиться плохо, быть подлым человеком.

 

Герои Короткевича, как правило, высоконравственны (хотя порой и идеализированы). Верны своему идеалу, хотя и терпимы, толерантны к религиозным убеждениям иноверцев. Для Короткевича Беларусь была землей поликонфессиональной. Вообще, в произведениях Короткевича и в нем самом удивительно сочетался патриот и интернационалист. Из Киевского университета его хотели исключить за украинский национализм. В Москве он рьяно отстаивал российские культурные ценности. И одновременно всегда оставался убежденным белорусом.

 

Сегодня он выступал бы не за одноязычие или двуязычие, а за многоязычие. Многоязычным являлся и он сам. Белорусская нация была для Короткевича нормальной нацией, а белорусская история - полноценной историей. Это позволило его читателям начать избавляться от самой главной их болезни - комплекса национальной неполноценности.

 

Витовт Чаропка, писатель :

- Для аднаго чытача пiсьменнiк можа быць культавым. А другi пра яго увогуле нiчога не чуу. Для чытачоу, якiя адкрылi для сябе па кнiгах Караткевiча даунюю Беларусь, ен - культавы.

 

Гаврила Ващенко, народный художник Беларуси :

- Владимир Короткевич - выдающийся писатель. Он сумел доказать всем красоту белорусского языка. Подобное значение имели "Песняры". Благодаря им весь бывший Советский Союз стал петь белорусские песни. Так и книги Короткевича читали во всех республиках СССР. Хотя официально он не был признан в той степени, в которой заслуживал. Бывает так, что кто-то на слуху, а кто-то, более талантливый, в тени. Все-таки отсутствие официального признания сказывается на известности вообще. Это очень несправедливо.

 

Адам Глобус, писатель, издатель :

- Так супала, што у часы асноуных зменау у нашай сучаснай гiсторыi менавiта кнiгi Караткевiча дапамагалi у чорныя гадзiны сумненняу i роспачы. Кожная беларуская сям'я мусiла мець ягоны дзевяцiтомны збор творау. У гэтым сэнсе Караткевiчу пашанцавала больш за iншых. Карыстаючыся сучасным вызначэннем, можна сказаць: Караткевiч - культавы пiсьменнiк. Але, добра ведаючы дзядзьку Валодзю, думаю: яму б не спадабалася такое вызначэнне. Таму я напiшу iнакш... Уладзiмiр Караткевiч - легендарны беларускi лiтаратар.

 

Алесь Жук, писатель, главный редактор журнала "Беларусь" :

- Во времена Короткевича не было его культа. Это позже ему стали поклоняться. Он - настоящий писатель, из тех, кого Бог наделил высшим даром сочинительства, как, например, Гоголя.

 

Михаил Финберг, народный артист Беларуси, профессор, художественный руководитель и дирижер Государственного концертного оркестра Беларуси :

- Владимир Короткевич заслуживает самых высоких оценок. Он - лучший, потому что как никто был влюблен в родной язык, в культуру белорусского народа и смог показать их красоту в своих произведениях так убедительно, чтобы его любовь разделили все.

 

Владимир Короткевич:

"Быу, есць, буду..." Таму, што заужды, як пракляты, Жыву бяздоннай трывогай, Таму, што сэрца мае распята За усе мiльярды двухногiх.

 

 

Галина Дягилева, актриса, художественный руководитель Белорусского поэтического театра одного актера "Знiч" :

- В нашем театре поставлен спектакль "Нобiль - барвяны уладар" по "Сiвой легендзе" Владимира Короткевича. В этой повести и создан национальный миф. Все кровавые битвы не имеют значения. Главное - любовь.

 

Адам Мальдис :

- Короткевич не столько создавал национальные мифы (хотя мифы он любил, повторял, что человек должен обрастать мифами, как корабль ракушками), сколько разрушал прежние антимифы - прежде всего о той же неполноценности, неисторичности бытия своего народа, его извечной классовой забитости и униженности. Этот антимиф очень опасен: если белорусский народ был бесклассовым, не имел своих "верхов", то он - исключение из правил, народ избранный. Конечно, борясь с антимифами, Короткевич иногда перегибал палку. Но это было естественно. Особенно в 70 - 80-е годы, когда вызревали 90-е. И Короткевич готовил это вызревание, ускорял процесс.

 

Михаил Финберг :

- Я думаю, он и сам - национальный миф.

 

Адам Глобус :

- Каб мне замовiлi зрабiць помнiк Караткевiчу, я б не ляпiу бронзавага чалавека, падобнага да дзядзькi Валодзi, я б зрабiу iмклiвых коннiкау - паляванне караля Стаха, тое паляванне, што карае здраднiкау Радзiмы. Зрэшты, такi своеасаблiвы помнiк я i зрабiу, пераказаушы у форме комiкса для нашых дзяцей найлепшую легенду Караткевiча.

 

Владимир Гниломедов :

- Не создал, хотя и пытался. Национальный миф нужен, но одному человеку создать его просто не под силу. Даже Генрик Сенкевич не смог это сделать без поддержки других писателей - Крашевского, Жеромского, Болеслава Пруса и других. Вот вместе они и создали прекрасную легенду, миф о Польше, о ее прошлом. А у нас Короткевича поддержали слабо. Литература в его время была регламентирована, не могла высказываться свободно. В сущности, Владимир Короткевич как творец был одинок.

 

Гаврила Ващенко :

- Я считаю, что каждый художник всю жизнь пишет свой автопортрет. Короткевич создавал мир соответственно своему образу мышления, мир, который он любил и в который верил.

 

Валерий Рубинчик :

- Образ Беларуси, созданный Короткевичем, отличается от существовавшего до него в искусстве и литературе. Вместо Беларуси лапотной, нищей, неприглядной, описанной поколениями белорусских писателей, Короткевич впервые показал образ Беларуси как европейской цивилизованной державы. Архитектура, жители, их культура, традиции - все выглядело в его произведениях иначе. Он описал страну, где существуют не только деревенские сказки, но и огромная вековая культура, которая передается из поколения в поколение. Где есть поиск высоких истин, те высокие материи, о которых любят рассуждать герои Короткевича. Предложил новый образ жителя Беларуси - человека интеллектуального, высоких помыслов, широких взглядов, европейской культуры и образованности. Вот это, возможно, в фильме "Дикая охота короля Стаха" нам и удалось передать. Однажды после просмотра этой картины ко мне подошел эстонский режиссер. "Я теперь понял, что такое Беларусь", - сказал он восхищенно. Раньше в его представлении Беларусь была все равно что соседняя деревня с тощей лошадкой. А оказывается - это европейская страна.

 

Витовт Чаропка :

- Мiф, як i усе жывое, нараджаецца, расце, сталее i памiрае. Але за гэты час ен павiнен авалодаць свядомасцю людзей, мiфу патрэбна "раскрутка". Мне думаецца, Караткевiч стварыу не мiф, а проста прываблiвы вобраз дауняй Беларусi - рамантычны i таямнiчы, хай гэты вобраз i нерэальны.

 

Алесь Жук :

- От Владимира Короткевича не слышал, чтобы он старался создать какой-то миф о Беларуси. Он безумно любил ее, восхищался. Хотел, чтоб побольше людей приобщилось к этой любви. И книги он в первую очередь писал для белорусов, в отличие от литераторов, которые мечтают прежде всего о признании где-то "там". Владимир Короткевич: "Ладдзя роспачы", па-мойму, найбольш удалая спроба даць абагульнены характар беларуса, якому i чорт не брат, якога i смерць не палохае, якi больш за усе любiць Радзiму, жыцце i весялосць i нi пры якiх абставiнах не уступiць у барацьбе за iх".

 

 

Адам Мальдис :

- Посмотрите библиографии, тот же шеститомник "Белорусские писатели", который мне выпало счастье готовить к печати, и вы увидите, что после Быкова Короткевич - самый переводимый белорусскоязычный прозаик (Алексиевич - русскоязычная). Особенно популярен он был и остается в Украине, России, Польше, Чехии, Литве, Латвии. Недавно я передал часть этих переводов в Минский профессионально-технический колледж электроники, где подготовили сайт, посвященный Короткевичу ("Был. Есть. Буду".). И поверьте: это была увесистая стопка книг.

 

Михаил Финберг :

- Культурные, образованные люди и в других странах знают творчество Короткевича. Он поднимал общечеловеческие проблемы, и этим интересен всему миру. Короткевич гордился тем, что он - белорус, но националистом никогда не был. В сущности, его можно считать интернационалистом.

 

Витовт Чаропка :

- У гэтым, напэуна, вiнаваты мы самi. Не рупiмся пра нашу прысутнасць у культурным свеце. Чаму, скажам, нельга у Мiнску стварыць хоць бы курсы перакладчыкау з беларускай мовы, запрасiць замежных студэнтау, хай яны вучаць нашу мову, знаемяцца з нашай лiтаратурай i культурай. Гэта нармальная практыка.

 

Владимир Гниломедов :

- Короткевич - писатель, немного запоздавший в своих творческих интересах. Такой должен был появиться 100 лет назад. Тогда он был бы своевремен и представлял интерес для всего мира. А во время Короткевича и для украинцев, и для литовцев, и для русских, не говоря о поляках, создание национального мифа было пройденным этапом. Настал период для чисто человековедческой проблематики, как у того же Быкова. Но вот, например, на Короткевича ссылается Лев Гумилев в своей знаменитой работе "Древняя Русь и Великая степь". Вот как звучит эта ссылка: "Белоруссия дожила, как древнерусский заповедник, до своей мемориальной фазы, и как таковую ее описал образованный белорусский писатель XX в. Верить ему можно, хотя он говорит от лица персонажа: "И все же неприкаянный мы народ... Этот позорный торг родиной на протяжении семи столетий! Поначалу продали Литве, потом, едва народ успел ассимилировать ее, полякам, всем кому не лень... Несчастная Белорусь! Добрый, покладистый, снисходительный, романтичный народ в руках такой погани (шляхты. - Л.Г.)... Отдаст чужакам лучших своих сынов, лучших поэтов, нарекает чужаками детей своих, пророков своих, как будто очень богат. Отдает на добычу своих героев, а сам сидит в клетке над миской с бульбой да брюквой и хлопает глазами". Автор жалеет свой народ. И не зря!"

 

Гаврила Ващенко :

- На Западе вообще с трудом признают славянское искусство. Творчество славянских художников Серебряного века - достижение всей цивилизации. Но в музеях Запада эти художники представлены гораздо меньше, чем в наших музеях - западные художники того же периода. Да и действительно ли произведения Короткевича не популярны за границей? Когда я был с персональной выставкой в Болгарии, то видел много его книг. То же - и в Венгрии. А еще причина в том, что Короткевич видел свою задачу показать особенность белорусского менталитета самим белорусам. Мне кажется, он и не ставил в своих произведениях общечеловеческие задачи. Потому он принадлежит больше нам, чем всему миру.

 

Валерий Рубинчик :

- Мне кажется, по этому поводу не стоит слишком печалиться. Потому что от этого художественность произведений Короткевича, их глубокий смысл национальный, а значит, интернациональный, нисколько не уменьшатся. Популярность в искусстве - это сегодня очень серьезная проблема. С подлинным искусством, как известно, соседствует массовая культура, которая и оттягивает на себя основное внимание публики. Правда и то, что, если в произведении затрагиваются конъюнктурные, сиюминутные мотивы, это тоже обращает на себя внимание. Но у Короткевича, по-моему, нет конъюнктурных тем.

 

Когда мы неожиданно получили за свой фильм множество премий, в газете "Правда" кто-то написал: "Польский писатель Владимир Короткевич". Хотя, должен заметить, книги Короткевича в переводе на русский язык раскупаются мгновенно, в том числе книга "Дикая охота короля Стаха", оформленная кадрами из нашего фильма. Да, возможно, если бы книги Короткевича массово издавали на русском языке, то они стали бы популярны повсеместно. В произведениях Короткевича огромная глубина смысла. Но глубинный смысл прикрыт туманом сюжетной интриги, которую, кстати, некоторые читатели принимают за главный смысл произведения. Приключения, ирония, романтика... Короткевич не был романтиком в чистом виде. Он и в жизни мог кому-то показаться легкомысленным, хоть на самом деле был очень серьезный и глубокий человек и серьезный, глубокий писатель.

 

Кстати, когда создавался сценарий "Дикой охоты", многие детективные ходы не нашли себе места. Потому что детектив там не главное. У Короткевича есть две маленькие повести, в которых есть даже черты гениальности. Это "Книгоноши" и "Паром на бурной реке". В этих произведениях смысл пересекается с энергичным действием, проявляется позиция Короткевича-гражданина, интеллектуала-гуманитария. Романтизм Короткевича - с тайными знаками, с потаенным смыслом, в русле иносказания. После просмотра нашей картины кто-то из зрителей спросил: "Владимир Семенович, в ваших произведениях - приключения, погони, герои дерутся на дуэлях, сражаются. Вы что, так воспринимаете жизнь?" Короткевич ответил, что нет. А на вопрос, почему же так пишет: "А вы ведаеце, я трохi прыдурваюся". Это было о том же - что глубинный смысл его произведений спрятан под внешней занимательностью.

 

Галина Дягилева :

- Произведения Короткевича незаслуженно мало известны за границей, потому что белорусы имеют не очень хорошую привычку умалчивать, не популяризировать свои таланты. Не говорить во весь голос, как другие народы, о своих великих людях... Но я не думаю, что это от нелюбви к ним. Скорее всего это потому, что белорусы очень настрадались за свою многовековую историю. Мы еще не научились говорить о себе во весь голос.

 

Адам Глобус :

- Украiнскi паэт Максiм Стрiха неяк сказау мне, што вельмi зайздросцiць беларусам, якiя маюць такога легендарнага лiтаратара, як Караткевiч. На кнiгах Караткевiча будзе выхоувацца не адно пакаленне беларускiх патрыетау. Максiм так расхвальвау Караткевiча, што мне стала няемка. Нiбыта я не разумею значнасцi ягоных творау цi выказваюся пра Караткевiча без патрэбнай павагi. Я мог бы прывесцi iншыя прыклады вядомасцi i папулярнасцi Караткевiча, але i гэтага дастаткова.

 

Владимир Короткевич:

"Пакуль самаасэнсавання няма - калi трэба проста, горда i самотна рабiць сваю справу, не зважаючы анi на якiя пляукi, поухi, страты. Вiдаць, пры такiм становiшчы бiць будуць з усiх бакоу. Што ж, i гэта набытак. Калi вытрымаем - значыць, тытаны i не памрэм".

 

 

Галина Дягилева :

- Мне кажется, что перевод произведений Короткевича на язык театра и кино зачастую очень поверхностный. К сожалению, увлекаясь внешней изобразительностью, даже мастерством своего рода, создатели фильмов и спектаклей недостаточно глубоко познают мир автора. Хотя можно сделать исключение для театра имени Якуба Коласа, которому посчастливилось создавать свои спектакли "Званы Вiцебска", "Кастусь Калiноускi" при непосредственном участии самого Владимира Короткевича. Это я могу засвидетельствовать, так как сама играла в этих спектаклях (Каролина в "Кастусе Калiноускiм"). Короткевич беседовал с нами, говорил о своих замечаниях, пожеланиях.

 

Адам Мальдис :

- Сотрудничество Короткевича с театром, особенно с Витебским, оцениваю высоко. В кино ему везло меньше. У него было образное, кинематографическое, т.е. свое, видение написанного. Оно часто не совпадало с режиссерским. И он даже плакал, становился на колени: что вы делаете? Даже "Дикая охота короля Стаха", которая делала большие сборы, мне показалась "еще одним посредственным фильмом". Об этом я написал в рецензии, и Володя со мной согласился.

 

Валерий Рубинчик :

- Такой перевод сложен потому, что в глаза бросается внешняя канва произведений Короткевича. И трудно разглядеть истинный смысл. Наряду с нашей картиной хотел бы вспомнить "Христос приземлился в Городне" Владимира Бычкова, где также есть поиски этого скрытого смысла. Как художник, как автор Короткевич, мне кажется, должным образом оценил наши колоссальные усилия и увлеченность материалом. У меня даже сохранился режиссерский сценарий с его пометками. У нас были хорошие, уважительные отношения. Как-то он передал мне свое новое произведение, мы хотели делать еще один фильм...

 

Гаврила Ващенко :

- Я знаю, что Короткевич конфликтовал во время съемок "Дзiкага палявання караля Стаха" с режиссером Рубинчиком. И мне самому тогда казалось недостатком, что фильм отступает от текста произведения Короткевича. Но прошли годы, недавно я пересмотрел этот прекрасный фильм... Просто нужно понять, что это не проза Короткевича, а фильм Рубинчика. Каждый жанр искусства имеет свою специфику и не может повторять другой. Так и художники, когда иллюстрируют произведения Короткевича, пытаются "войти в образ", но все равно получается образ того, кто рисует.

 

Алесь Жук :

- Талант Короткевича разносторонен: поэзия, драматургия, эссеистика... А во время любого переложения на язык нового искусства произведение что-то, несомненно, теряет...

 

Адам Глобус :

- Караткевiч змарнавау шмат сiлау i часу на экранiзацыi i тэатральныя пастаноукi сваiх творау. Ягонае пакаленне проста згарэла у кiназалах i на здымачных пляцоуках, як мае пакаленне згарэла на тэлебачаннi, а пакаленне маiх дзяцей гарыць ясным полымем у Iнтэрнэце. У кожнага пакалення свае забаукi, свае ловы ветру, свае марнатрауства часу.

 

Владимир Гниломедов :

- Прежде всего нужно вспомнить фильм, снятый Рубинчиком, - это великолепная работа великого киномастера. А в остальном, мне кажется, еще не найден тот язык, который мог бы дать достойный перевод произведений Владимира Короткевича на экране и на сцене. Но поиски идут - и должны идти. Ведь Короткевич очень сценичен. У него нет хладнокровных героев, они - сама страсть. Я знаю, что артисты любят играть в произведениях Короткевича.

 

Витовт Чаропка :

- У тэатра i кiно свая спецыфiка, i лiтаратурны твор для iх - усяго сыравiна. Хоць я лiчу, што творы Караткевiча кiнематаграфiчныя, бо у iх есць дынамiчны сюжэт, iнтрыга, запамiнальныя характары. Таму прыклад - фiльм "Дзiкае паляванне караля Стаха". Ен адзiн з лепшых у нашым кiнематографе. Хацелася б убачыць экранiзацыю "Каласоу". Гэта было б захапляльнае вiдовiшча.

 

Михаил Финберг :

- Были удачи, были и ошибки. Нужно понять, что Владимир Короткевич - символ национального духа. Когда я пришел в мир эстрады, то был удивлен, что на его стихи было написано всего несколько песен. В прошлом году мы подготовили концертную программу "Новые песни Владимира Короткевича", в которую вошло около 30 произведений. Получилась замечательная национальная программа, как я считаю - событие ушедшего года. В создании программы участвовали композиторы Эдуард Зарицкий, Лариса Мурашко, Олег Елисеенков, Валентина Серых, Елена Атрашкевич, Елена Науменко. Короткевича легко переводить на язык песни. Потому что его поэзия отражает внутреннее состояние белоруса, его душу и доказывает, что белорусский язык - самый лучший и мелодичный в мире.

 

Владимир Короткевич (во время съемок фильма "Христос приземлился в Городне"):

"Ой, режут, безбожники, режут прямо по живому. Одно "пиф-паф" останется. Из философской трагедии - боевик".

 

 

Михаил Финберг :

- Он был художник. Следовательно, он был свободен.

 

Гаврила Ващенко :

- Короткевич не писал "на потребу дня". Но я бы не сказал, что только он один избегал писать на "партийные" темы. У меня, например, тоже нет ни одной такой картины. Но Короткевича нельзя назвать диссидентом. Он просто любил свою Родину. Есть художники, которые всегда "контачат" с властями. Со всякими. И есть художники, которые с властями всегда конфликтуют. И последние - это те, кто шел впереди своего времени. Таким был и Короткевич. Он не мог примириться с тем отношением, которое было к белорусской культуре в его время. Он не митинговал. Он боролся своими произведениями. И это - самый правильный путь.

 

Адам Мальдис :

- Конечно же, Короткевич не был свободен от своего времени. Но он преодолевал его, опережал его. И поэтому его далеко не всегда понимали, довольно жестоко редактировали и сокращали.

 

Владимир Гниломедов :

- Его сектор свободы был шире, чем у других писателей, но абсолютно свободным Короткевич не был.

 

Алесь Жук :

- У Короткевича просто не оставалось времени встревать в бытовые разборки писательской и околописательской жизни. Тем более в то время он имел возможность за свой писательский труд получать столько, чтобы нормально жить, и был, так сказать, на вольных хлебах, не занимая никаких должностей.

 

Витовт Чаропка :

- Караткевiч не жыу у сваiм часе. Яго душа, як свабодны дух, летала у мiнулым, а думкi сягалi у будучыню. Гэта быу вандроушчык па часе.

 

Валерий Рубинчик :

- Чехов когда-то сказал, что самое трудное испытание для человека - это будни. Так оно и есть. Наверное, Короткевичу не хотелось быть изгоем, что называется, белой вороной. Хотя, конечно, он был человеком совершенно "отдельным", самобытным. Ни на кого не похожим - и по внешнему облику, и в своих высказываниях, и в своих произведениях. Я думаю, у него, как и у всех нас в это время, все-таки было естественное стремление, несмотря ни на что, не остаться на обочине, не быть изолированным от культурного процесса.

 

Галина Дягилева :

- Он был очень свободным творцом, но не смог уйти от своего времени, которое мучило его... Свидетельством тому является его ранний уход от нас.

 

Владимир Короткевич:

"Час прынiжэння таксама нараджае волатау".

 

 

Адам Глобус :

- Для мяне сам тэкст - рэальнасць. Раманы, вершы, аповесцi Уладзiмiра Караткевiча - рэальнасць. Дзядзька Валодзя - рэальнасць. Для мяне не iснуе гiсторыi як асобнай навукi. Есць гiсторыя лiтаратуры, гiсторыя матэматыкi, гiсторыя мастацтва, гiсторыя культуры i гiсторыя вайны, то бок бескультур'я. Найважнейшым у гiсторыях я лiчу факты, складзеныя у храналагiчныя таблiцы. Чалавек у еурапейскай цывiлiзацыi падпарадкаваны у сваiх паводзiнах архiтэктурнай сiтуацыi, таму лiтаратурныя стылi iдуць услед за архiтэктурнымi. Iх няшмат i я пералiчу: раманскi, готыка, адраджэнне, маньерызм, барока, ракако, класiцызм, рамантызм, мадэрнiзм i постмадэрнiзм. Караткевiч, як i усе лiтаратары нашага часу i нашай еурапейскай культуры, належыць да постмадэрнiстау. Нiякага рэалiзму, а тым больш гiстарычнай рэальнасцi у лiтаратуры, для мяне не iснуе нi у Караткевiча, нi у каго iншага.

 

Гаврила Ващенко :

- Если Алесь Адамович был документалистом, то Володя Короткевич создавал вокруг исторического факта мир своей фантазии. Он рассказывал мне, как во время поездки в Прагу зашел в пивной бар и ему подали особый сорт пива. А он назвал рецепт этого пива. Чехи были поражены, потому что это считалось национальной тайной. А Короткевич им объяснил, что никакая это не тайна, в старые времена на Беларуси такое пиво варили. Я не знаю, случилось ли так на самом деле. Но рассказано было убедительно. Я не всегда мог провести черту между вымыслом и реальностью в том, о чем он рассказывал.

 

Адам Мальдис :

- Историю он знал лучше профессиональных историков даже в деталях. Конечно, создание образов идеальных, которые должны были служить примером, не могло не вести к выборочности материала, некоторой идеализации. Он хотел дать нам образцы бытия.

 

Валерий Рубинчик :

- Я бы назвал произведения Короткевича историческими мистификациями. Короткевич блестяще знал историю, феноменально знал материальную культуру и мог рассказать правдоподобную легенду, вкладывая в нее иносказательный смысл. У Короткевича есть этический кодекс, который содержит в себе элемент прекрасной наивности и даже назидания.

 

Владимир Гниломедов :

- Короткевич-художник имел право на вымысел, домысел, привлечение, сочинение, воображение. И пользовался этим сполна. Искать исторической точности, реализма было бы не совсем оправданно. Короткевич - наш великий постромантик.

 

Михаил Финберг :

- Произведения Владимира Короткевича соответствуют исторической реальности на все сто процентов.

 

Витовт Чаропка :

- Мастацкi твор на гiстарычную тэму - гэта зусiм не гiстарычная манаграфiя. У лiтаратуры свае законы. Караткевiч стварау не даведнiк цi энцыклапедыю, а данес да нас атмасферу сiвых стагоддзяу. Калi я чытау Караткевiча, я верыу у рэальнасць падзей, якiя ен апiсвае. Гэта вялiкае майстэрства. На жаль, тое, што пiшуць на гiстарычную тэму нашы сучасныя сачынiцелi, здаецца, далека не толькi ад гiсторыi, але i ад самой лiтаратуры.

 

Алесь Жук :

- В истории Владимир Короткевич был очень начитанным, иначе у него не хватило бы силы и умения так романтизировать прошлое, творить и реальность, и исторический миф.

 

Владимир Короткевич:

"Для мяне гiстарычная рэч пачынае жыць з анекдота (не у нашым сэнсе, а у тым, у якiм разумелi яго продкi год дзвесце назад: трагiчны або вяселы, але зауседы сюжэтны i арыгiнальны факт з жыцця рэальнай гiстарычнай асобы)".

 

 

Валерий Рубинчик :

- Короткевич был подлинным интеллектуалом и гуманистом. Его позиция - человеческая, художественная, гражданская - будет востребована и в будущем. Произведения Короткевича - это цепь сновидений, смысл которых как бы художественно зашифрован. Например, звучит пронзительная чеховская нота человеческого одиночества. Любовь, поиски смысла жизни, этических норм жизни, кодекс чести... Это не просто личные темы. Они вечны и будут интересовать новые поколения. Я считаю, что и международный успех нашего фильма в большой степени связан с Короткевичем. Нужно было только раскопать то, что было заложено в его произведении.

 

Гаврила Ващенко :

- Во время Короткевича у молодежи был интерес к национальной культуре. Я помню, как любили книги Короткевича мои студенты, сколько дипломных, курсовых работ делали по его произведениям. Потом этот интерес приугас. Но, по моим наблюдениям, у поколения, которое подрастает теперь, опять огромная тяга к своей истории. А если есть такой интерес, мимо Короткевича пройти никак нельзя.

 

Владимир Гниломедов :

- Короткевич был талантлив. А талант всегда пробьется сквозь время.

 

Михаил Финберг :

- Я слышу красоту языка его поэзии. Если мы станем больше читать Короткевича, эта красота передастся каждому из нас.

 

Адам Глобус :

- У сучасных хрэстаматыях па лiтаратуры шмат выдатных iменау i многа няякасных тэкстау, а усе з-за таго, што большасць сусветнай класiкi перакладзена няякасна. Узровень перакладчыкау саступае узроуню аутарау настолькi, што Шэкспiр чытаецца горш за Крапiву. Каб выправiць абсурднае становiшча, варта прыбраць з хрэстаматый перакладную лiтаратуру, уключаючы Гусоускага i Баршчэускага, а дадаць больш тэкстау Караткевiча i сучасных беларускiх лiтаратарау. Такiм чынам, чытачоу у Караткевiча стане больш.

 

Алесь Жук :

- Короткевич - художник ярких, широких мазков. Его произведения читабельны и интересны.

 

Витовт Чаропка :

- Час чытача прайшоу - гэта было XIX стагоддзе. Цяпер у нас час гледача - кiно, тэлевiзар, Iнтэрнэт... Але час кнiгi не мiне. I калi не стануць чытаць Караткевiча у будучынi, дык веру, што хоць на фiлфаку яго творчасць будуць вывучаць.

 

Адам Мальдис :

- Интерес к произведениям Короткевича будет возвращаться и затухать волнами - в соответствии с духовными потребностями.

 

Владимир Короткевич:

"Уся рознiца памiж мною i вамi у тым, што я на нейкiя трыццаць год старэйшы за вас i таму крыху болей бачыу. Дажывяце да майго - можа, будзеце куды больш бывалыя. А пакуль што я хачу трошкi памагчы вам у вашых першых кроках, даць вам ключ ад нашага дома, каб далей вы ужо асвойвалiся у iм самi".

 http://sb.by